Вопросы социализма (сборник) - Страница 147

147

Однако что было раньше — движение поездов или их расписание? Всем известно, что стефенсоновские модели, первые паровозы, ходили без расписания; и всякому ясно, что именно развитие железнодорожного движения определило собою развитие расписаний. Это, как говорится в науке, генетическая связь двух явлений. Разве она помешает тому, что расписание, раз оно уже создано, управляет поездами, что оно, в свою очередь, определяет выход такого-то поезда в такой-то час? Да ведь оно для того и выработано: это последующая, телеологическая или результативная связь.

Дело в том, что организационное орудие неизбежно определяется именно тем, что оно организует. Так, развитие мозга биологически определилось развитием органов движения, у человека в особенности — его рук; но мозг и управляет руками. Или, напр., давно выясненное соотношение «толпы» и ее «героя», который ведет ее: генетически — герой есть «отражение» толпы, ее порождение; он впитывает в себя ее массовые смутные настроения и стремления, которые только оформляются в нем; но раз герой создан, уже он руководит толпою, она идет, куда он укажет. Ибо герой — организационное орудие жизни толпы, как мозг — жизни организма, идеология — коллектива.

Все это истины азбучно-элементарные; человеку следующего поколения будет непонятно, что их еще надо было доказывать. Однако факт налицо: в настоящее время их не понимает ни один из официальных теоретиков нашего марксизма и, разумеется, не знают пролетарские массы. При этом разница та, что теоретик, встречаясь с этой азбукой, ограничивается обычно замечанием, что она противоречит Священному Писанию Маркса и Энгельса; а толковый рабочий быстро и легко воспринимает ее как нечто весьма простое: для него, по своему трудовому опыту знающего, как орудие определяется материалом, который оно обрабатывает, тут нет ничего непонятного.

В чем же дело? В том, что формы мышления людей бывают различны, и это делает людей во многих случаях «взаимно идиотами», как выражался Лассаль. Исследование фактов жизни и природы с организационной точки зрения означает особый, новый способ мышления. Он чужд буржуазии, классу — творцу анархического, принципиально неорганизованного общественного строя, классу, веками воспитавшемуся на нем. Но для рабочего класса, организующего мир внешних, мертвых вещей в своем труде, себя самого — в своей социальной жизни и борьбе, этот способ мышления — необходимое приспособление, которое мало-помалу вырабатывается и, рано или поздно, должно сложиться вполне. — Что же касается наших теоретиков, то как бы ни было искренно их сочувствие интересам пролетариата, но по способу мышления они всецело — воспитанники буржуазии, буржуазного строя. Организационная точка зрения для них — нечто непривычное и неестественное; они органически не могут понять ее и потому не могут не бороться против нее, мешая своим влиянием ее развитию в головах пролетариев.

Хорошо, скажет читатель, пусть азбука, пусть важный и интересный, но все же это — чисто теоретический вопрос. Какое отношение имеет он к занимающей нас теме — социалистической программе, ее пробелу между максимум и минимум, ее осуществимости «завтра» или позже?

Отношение самое прямое; но для того, чтобы ясно его оформить, нужна еще одна «азбучная истина».

Человек не всегда владеет своим орудием: иногда орудие господствует над ним. Это бывает тогда, когда он не знает или не понимает своего орудия, его природы, строения, свойств. Напр., работник при машине, об устройстве которой не имеет ясного понятия, может быть только ее рабом, а не господином. Он служит при ней, а не управляет ею. В таком положении часто оказывается русский крестьянин, батрак при какой-нибудь «хитрой» сельскохозяйственной машине. Неожиданно для него она отказывается служить или ломается по неуловимым для него причинам, нередко и калечит его самого. Ее стихийная, недоступная ему закономерность легко разрушает всю «планомерность» его усилий.

В том положении находится и коллектив по отношению к своим организационным орудиям, если он не знает их природы, не понимает их. Тогда не он планомерно пользуется ими, а они стихийно господствуют над ним.

Знает ли, понимает ли рабочий класс природу, строение, свойства своих организационных орудий? Владеет ли он своей идеологией, или она владеет им? До сих пор возможен только один ответ — самый неблагоприятный.

Пролетариат не знает и не понимает даже самой природы своей идеологии — того основного факта, что она есть организационное орудие. А раз это так, невозможно ни планомерное обращение с этим орудием, ни тем более планомерное развитие его. Тут царствует стихийность, искание ощупью, тут масса уклонений и блужданий, лишней растраты сил.

Иллюстрации можно было бы приводить без конца. Ограничусь немногими.

Как известно, среди пролетариата даже наиболее передовых стран еще весьма распространено, — удерживается по традиции, — религиозное мировоззрение. Если бы рабочий знал и понимал, что всякая идеология есть организационная форма, и с этой точки зрения смотрел на религию, то, во-1х, ясно, что религиозные фетиши сразу теряли бы всю власть над ним; во-2х, он без особых усилий увидел бы, что ее организационный смысл относится к «авторитарной связи» людей, т. е. власти — подчинению; к этому сводятся и религиозные чувства: преклонение, покорность, слепая вера, — и религиозные схемы: отношение Бога и мира, духа и тела, жизни высшей и жизни низшей, опыта священно-таинственного и обыденного. И так как рабочий по природе своей враждебен авторитарной связи, стремится выйти из нее и преодолеть ее, потому что в ней обречен всегда на страдательную роль, то отказ от религиозного мировоззрения получался бы легко и просто, сам собою. А вместо того критика религии ведется в рабочей среде либо мучительно-окольным путем буржуазных просветителей, путем схоластического анализа религиозных символов, их отвлеченно-научного опровержения, либо путем вульгарной, опошляющей вопрос агитации на тему о поповских выдумках и т. п.

147